Опросили коллег, чтобы нарисовать единый собирательный образ самих себя (спойлер: не вышло)
Помните, у Родари? «Пахнет кондитер орехом мускатным. / Доктор в халате — лекарством приятным. / Рыхлой землёю, полем и лугом / Пахнет крестьянин, Идущий за плугом. / Рыбой и морем пахнет рыбак…» Журналист не пахнет. Как бездельник из того же стихотворения. Точнее, пахнет чем попало, никак не выдавая свою цеховую принадлежность. Но есть же стереотипы, стигмы, наконец. Художник — в берете, с длинным шарфом. Сапожник — матершинник. Балерина — до жалости стройное нервное создание на вечной диете. Капитан корабля — молчаливый седой бородатый дядька с трубкой. Журналист в глазах обывателя, возможно — пронырливый циничный тип в ярком жилете, который с радостным хрюканием и фотоаппаратом роется в корзине с грязным бельём.
А если серьёзно? Ну ладно, полусерьёзно. Есть ли у нас некие общие признаки? Можем ли мы создать собирательный образ самих себя? Журналист… Скорее всего, курит. В разговорах со «своими» использует крепкие словечки. Общается с коллегами на «ты». Всегда начеку. Что ещё? В общем, мы порассуждали, ни к чему не пришли и обратились к коллегам. Попросили, долго не раздумывая, дать собирательный портрет современного российского журналиста. Внешность, манеры, образ жизни — всё, что придёт в голову, в любых выражениях. Холёные говорящие головы а-ля ВГТРК договорились в расчёт не брать.
Ответы коллег вызвали совершенно разные эмоции и привели к короткому выводу. Сначала ответы (с эмоциями), потом вывод.
Фу!
Мария Вылежнева, «Интерфакс», Москва: «Бодрый чел, любопытный, энергичный. Но с говнецом внутри, не без этого. Хорошо одетый, носит дорогие часы. Знает всех или почти всех. Пьёт с олигархами и их любовницами. Прибегает со встречи с горящими глазами, быстро пишет и убегает. Узнает всё первым или почти первым. Обаятелен, но если присмотреться, довольно высокомерен. Будет дружить с тобой, пить, гулять, если ты ему будешь сливать инфу. Надолго в журналистике не задерживается, а если задерживается, то становится ворчливым дядькой, вечно недовольным жизнью и окружающими».
Вот да!
Рита Логинова, «Тайга.инфо», Новосибириск: «Бледный очкарик с кругами под глазами, в джинсах и майке из масс-маркета. Курит, пьёт, матерится. Днём работает, вечером немножко кормит детей и снова работает, мало спит. В отпуск ездит в командировки: улетел из редакции в пресс-тур — считай, отдохнул».
Напиться, что ли?
Степан Хлопов, интернет-журнал «Звезда», Пермь: «В Перми на самом деле их два вида (больше, но в основной массе два). Первый: далеко за 30 или за 40. Поработавшие в разных местах и столкнувшиеся с «несправедливостью» этой жизни. Испытывающие постоянные финансовые трудности. Пьющие, некоторые сильно. С подорванным здоровьем. Готовые делать самую разную работу (но компетенций не хватает делать разную работу качественно). При этом тяжёлые на подъём в смысле кардинальной смены деятельности. Поэтому держащиеся за любое более менее стабильно платящее зарплату издание\компанию. Второй тип: начинающие и быстро разочаровывающиеся в профессии. Ещё не очень пьющие. Тоже готовые делать всё, но ничего толком не умеющие. Готовые поменять род деятельности и рано или поздно меняющие его».
Точно напиться ((
Максим Солюс, OCCRP, Москва: «Журналист сегодня — изгой. Суть профессии журналиста — разбираться в вопросах настолько тщательно и всесторонне, насколько это возможно, и доносить до публики результат. Но журналистика всё больше подчиняется партийности, а журналист выбирает между условным Киселёвым, чтобы стать пропагандистом, и условным Навальным, чтобы стать активистом. Первый топит за сильных и, если постарается и ему повезет, становится высокооплачиваемым подонком. Второй топит за слабых — и становится оппозиционным нищебродом, а если хватит смелости — политзаключённым. Ни то, ни другое к журналистике отношения не имеет. Да она всё меньше и востребована».
Все мужики — сволочи
Наталья Донскова, фрилансер, Ростов-на-Дону: «Я бы сказала, это образ работника СМИ в России (журналисты, операторы, редакторы). Мужчина средних лет, с высшим образованием, разведён (не платит алименты), гетеросексуален, зарабатывает на 30% больше, чем его коллега-женщина с аналогичной или большей квалификацией и постоянно требует прибавки — «ему же надо семью кормить». Интересуется правами человека, но права женщин к правам человека не относит. Декларирует себя как профеминиста, но в нетрезвом виде вполне может схватить за попу подчинённую\коллежанку и рассказать анекдот об изнасиловании. Использует в публикациях такие штампы как «автоледи», «расплатилась сексом», «нетрадиционная ориентация», любит задавать риторические вопросы. Обожает фуршеты, считает, что интервьюировать без водки невозможно. Уверен, что он и так прекрасен, поэтому всячески избегает стильных костюмов (даже на мероприятиях, которые предполагают дресс-код), предпочитая свитера «выцветшие оленьки, бегущие к дедушке морозу». Курит».
Грустно. Очень
Ольга Лоскутова, Союз журналистов, Пермь: «В мегаполисе: человек, уставший бегать по прессухам, рыскающий по соцсетям, выискивающий крупицы смысла в пресс-релизах и зажатый тисками «политики издания». Не очень богат, поэтому постоянно в поисках подработки. Мечтает стать пресс-секретарем какого-нибудь крупного сырьевого холдинга. Районки: женщина в возрасте, свыкшаяся с дешевизной своей работы, но компенсирующая отсутствие профессиональных перспектив помощью «маленьким» людям».
Наташа, привет от Саши)))
Александр Жиров, медиаменеджер, Калининград: «Девушка в возрасте 30 +/- лет, образование не журналистское, пришла в журналистику (скорее всего, на новостной сайт) по зову души (не за деньгами же). Курит. Пьёт, но немного и за компанию. Не замужем, но периодически в отношениях или в гражданском браке. Хорошо разбирается в своей теме (культура, экономика или архитектура), но при этом большую часть рабочего времени тратит на новости по пресс-релизам УМВД, например. Поэтому когда выпадает возможность написать что-то по своей теме для федералов, искренне радуется и готова грызть землю. До сих пор ведёт твиттер, в котором жалуется на работу и начальника».
Пристрелите меня!
Сергей Федосеев, портал 59.ru, Пермь: «Внешность: не всегда следит за своим телом, но всегда следит за тем, как он одет, потому что часто приходится присутствовать на публичных мероприятиях. Он знает, что может попасть в камеру и, скорее всего, придётся общаться с каким-нибудь ВИПом. Манеры: вежлив, воспитан и в то же время дерзок и напорист. Потому что должен быть таким. Без этих качеств ему не добиться аудиенции практически ни у кого. Образ жизни: всегда работает».
Коллега думал, что опрос анонимный. Когда узнал, что нет, попросил не указывать имя. Жестковато, говорит, получилось. Жаль. Образ яркий. Я таких тоже встречал.
Сотрудник, «Новая газета»: «Это девушка лет 23-27 с ярко выраженными феминистскими взглядами и с татуировкой на руке. Переехала из небольшого города в крупный и живёт в съёмной квартире вместе с кошкой. Активно пользуется тиндером и любит выпить:) Не стесняется делиться своими мыслями в фейсбуке и инстаграме: посты о том, какой в России *** [конец всему] чередуются с хроникой неудач в личной жизни. Больше всего в своей работе любит ходить по судам. Ненавидит брать комментарии, поскольку в принципе не любит людей и общение с ними. Стандартное выражение лица: «смотрящая как на говно». Но внутри она добрая и больше всего мечтает о том, чтобы всё это поскорее закончилось. И уехать в Грузию пить вино».
Самый полный образ. Студентам журфаков читать «категорически не рекомендуется»))
Елена Ярмизина, «ВОмске.ru», Омск (с сокращениями):
«Современный российский журналист (СРЖ) молод душой, относительно изящен телом и горяч содержимым своей башки и сердца. СРЖ в компании друзей — вообще-не-Ж — можно отличить по тому, что пока все нанизывают мясо на шампуры, он нанизывает на уши лапшу новостной повестки, даже с учётом того, что она никому не интересна…
Топит за тех или за этих, впрочем, может менять позицию в зависимости от того, кто больше платит, и вчерашний враг может стать лучшим другом, если враг оказался вдруг долларовым миллиардером, которому не жалко отстегнуть СРЖ за новую правду. Этим СРЖ продолжает традиции предыдущих поколений. Впрочем, продаваться нынешний герой стал чаще, зато пить стал реже в сравнении со старшим поколением РЖ. Бухать не модно, модно ходить на митинги, тонко сраться в сети, сделать тату ЯМыЗаСвободу и завести толстого кота в поддержку авиабунта. «Союз журналистов — отстой и зачем, премия Редколлегия — хочу и получу».
СРЖ знает всё и про всех, не гнушается конспирологии, порой имеет смутное понятие о жанрах, зато точное — о политике… Логофил с извращенной тягой к прекрасному. Подвержен стадному инстинкту, который выдаёт за приверженность идеалам профсообщества. Может подвести базис под любую надстройку, например, запоем смотреть Дом-2 не потому что нравится («так-то зашквар!»), а потому что это «помогает понять реалии современного российского общества». Интеллигентен и разборчив, обсценную лексику использует столь же красиво, как жрёт устриц. Завтра при этом может столоваться в KFC, потому что нет денег, делает вид, что это его собственный выбор и вообще независимость — наше всё, а еда лишь калории. Одевается в рубище, пропихивая идею, что это новый тренд — и снова про независимость.
По выходным СРЖ работает или спит, или шопится, или смотрит кино, или берёт уроки танго, или покоряет лыжню, или жмёт сотягу от груди, или рубится в Мозгобойню, в общем, мимикрирует под обычного (хоть и очень активного, каков он и есть) человека, и только вечно косящий в телефон глаз (не случилось ли чего в ту секунду, пока я платил за бензин?!) выдаёт в нем параноика, номофоба и несчастного профи. Готов сам заплатить тому, кто увезёт его в Задрищенск и кинет там без вай-фая и гаджетов на неделю, впрочем, спустя день начинает скучать по работе и готов колупать буквы на банановых листьях деревянным стилом, описывая свой *** [очень] интересный опыт выживания в среде информационного вакуума.
А если серьёзно, разные мы все, разные…
Но неравнодушные как один)
Вдогонку все же серьёно…
Я думаю, странно проводить такой опрос и рисовать портрет «среднего». Нет среднего…»
Сама лаконичность
Анастасия Сечина, «Четвёртый сектор», Пермь: «*** [равнодушен] к дресс-коду. С большой вероятностью, курит. С большой вероятностью, матерится, но очень дозировано и к месту. Легок на подъём. Знает английский язык. Постоянно учится. Не знаю я. Вот, например, «бескомпромиссно честен» — это про современного журналиста или про какого-то идеального? Это не одно и то же. Нет у меня ответа. Мне кажется, что мы всё-таки очень разные».
Это почти про меня
Анастасия Лотарева, «Такие дела», Москва: «У меня в голове нет специального образа журналиста — я сделала довольно специфический путь от книжного редактора до линейного и выпускающего в медийке, а первую значимую статью написала в 34 года, это поздно. Тогда образ как раз был, мне казалось, что журналист должен быть существенно моложе, бодрее, и мне было несколько неловко, что я только начинаю, а уже есть бекграунд — от работы в другой сфере до, в конце концов, двоих детей. Потом, просто посмотрев на коллег, я поняла, что это совершенно неважно. Лучшие из них выглядят очень по-разному и очень по-разному живут, с одним объединяющим фактором: они хорошо пишут. В принципе, это всё, что нужно.
Когда работаю «в поле», стараюсь стирать ярко выраженные детали во внешности (прикрываю татуировки, например) и одеваюсь очень просто. Три года командировок у меня было две пары джинсов и две серых толстовки из Декатлона. Ты и так до фига выделяешься в новой среде, по-другому выглядишь, разговариваешь и так далее, неудобно, если что-то внешнее отвлекает».
Спасибо тебе, Джо!!! Буду перечитывать в трудные минуты))
Джошуа Яффа, The New Yorker и др., Москва: «Смелый, настойчивый, немножко безумный (в положительном смысле) человек, который реально верит в своё дело — даже в условиях, когда многие вокруг размышляют совсем иначе — что делает его искренним и, таким образом, вдохновляющим персонажем».
Кажется, всё понятно. Нет единого ответа, как ни старайся. Тем интереснее.
Спасибо, коллеги!