«Откуда ты знаешь, что ты не гей, если даже не попробовал?», «Я творческий человек, и мне необходимо заряжаться энергией других людей», «Ты же взрослый, пора определиться — кто ты и что ты», «Ты собственник, единоличник и ветреный человек», «Я спасаю вас от перелома шеи и разбитого в кровь лица». Это примеры доводов, которые некоторые педагоги используют в попытках убедить подростков вступить с ними в интимные отношения, или объясняя свои неоднозначные действия.
Они не насильники. Шантажом, манипуляциями, игрой на чувстве вины и обманом они убеждают «объект» в том, что это нормально, или организуют удобную для удовлетворения своих потребностей среду. Журналист медиапроекта «Четвёртый сектор» специально для 59.ru собрал несколько личных историй детей, пообщался с двумя такими педагогами и специалистами, чтобы понять, как, насколько часто и почему это происходит.
Спустя восемь лет после эмиграции бывший житель Перми Дмитрий решил навестить малую родину. Повстречался с друзьями, пообщался с прежними наставниками и с удивлением узнал, что один из его бывших работодателей-педагогов по-прежнему работает в системе образования. Более того, в его отношениях с детьми, судя по рассказам приятелей, ничего не изменилось. Однако за восемь лет изменилось отношение Дмитрия.
Он считает, что стал объектом домогательств со стороны этого педагога, только будучи ребёнком был не в состоянии это вербализовать. Чтобы ограничить контакты мужчины с детьми, Дмитрий попытался придать свою историю огласке. Он подробно, и ничего не скрывая, рассказал её в соцсетях. Широкого резонанса это не вызвало, а вскоре все посты были удалены по жалобе упомянутого в них педагога. Тогда Дмитрий обратился к журналистам. Он помог нам связаться с другими людьми, которые в подростковом возрасте также пользовались «повышенным вниманием» этого мужчины. Уже в процессе работы над темой мы нашли ещё нескольких жертв домогательств со стороны работников системы образования и воспитания.
В официальной статистике нет историй, которые мы расскажем дальше. Просто потому что, как правило, о них молчат все — и сами подростки, и их окружение.Официально сотни несовершеннолетних ежегодно признаются потерпевшими по уголовным делам о нарушении половой неприкосновенности. В 2017 году следственными органами в Пермском крае — именно здесь произошло то, о чём мы рассказываем — было возбуждено 427 уголовных дел с таким составом. В суд направлено 417 из них. При этом зарегистрировано 2134 сообщения о нарушениях половой неприкосновенности детей. За последние годы эта цифра почти не меняется. В 2016 году сообщений было 2201, в 2015-м — 2401. в 2014-м — 2542, в 2013-м — 2077.
Данных о количестве преступлений со стороны тех, кто профессионально работает с детьми, в следственном управлении СКР России по Пермскому краю нет. Как пояснили здесь, «ведомственная отчётность данной позиции не предусматривает». Однако, ссылаясь на собственный опыт, нам сообщили, что такие преступления «носят единичный характер», а подавляющее большинство расследований касается взрослых родственников или близких.
Это правда. В официальной статистике действительно нет ни одной истории, которые мы расскажем дальше. Просто потому что, как правило, о них молчат все — и сами подростки, которым стыдно рассказывать о произошедшем, и их окружение, которое предпочитает «замять ситуацию» по-тихому, не поднимая лишнего шума.